Про мой отпуск 2011. Часть 8. Париж.

[Purring Cat]

День первый, дальше.
Менильмонтан (Ménilmontant).

Я выхожу на станции Менильмонтан, на одноименный бульвар. Здесь больше местного населения, чем туристов. Местное население очень пестрое по расово-религиозной принадлежности. Пока я иду, мне попадаются: 1) женщины-мусульманки разной степени темнокожести. Паранджу носить здесь официально запретили, но их платки закрывают все, что можно закрыть, кроме треугольника лица от бровей до подбородка. 2) — мужчины в белых длинных балахонах в образе старика-Хоттабыча. Не помню насчет их головных уборов — мне кажется, была чалма, но может это лишь воображение. 3)— верующие евреи с бородами и в национальных головных уборах: на некоторых была кипа (маленькая шапочка-недотюбетейка). 4) — афроевропейцы, так что ли сказать политкорректно. Не знаю, откуда именно они приехали и насколько офранцузились. 5) — ну и просто европейцы. Их здесь не так уж и много.

Помимо населения, идущего куда-то, вроде как по делам, было население бомжующее, милостыню просящее, сидящее на улице у стен и т.д. Но не то чтобы очень много таких. Мимо меня прошел молодой человек с дредами в неком абсолютном самопогружении, не очень чистый, в видавших виды джинсах, а сверху прямо на голое тело был надет жилет типа довольно теплой куртки без рукавов.

Все это дополнено магазинчиками, лотками с фруктами, кафе, цветными вывесками, геранями — короче, представляет собой очень живописную картину. Я потом скажу одному французу: "Мне очень понравился Менильмонтан". Он ответит мне, что да, многим нравится из-за атмосферы. И добавит, что смотреть на него хорошо, а жить в нем он никогда бы не согласился.
Я почти не фотографирую. Во-первых, когда ищешь что-то, думаешь, хватит ли карты, или придется спрашивать, какими словами спрашивать, смотришь на таблички улиц, то вроде и не можешь отвлечься. Во-вторых, самая большая достопримечательность здесь — толпа, но людей я стесняюсь фотографировать, а некоторых это может раздражать. Но думаю, что если бы я умела рисовать, я бы отсюда не уходила.

Побродив просто куда выйду, я потом разворачиваю карту и ищу уже целенаправленно. Поворот на улицу Oberkampf (мне хочется прочитать, как по-немецки: оберкампф, но не знаю, как они произносят это название по-французски), а потом совсем недалеко еще поворот — маленькая улица Crespin-du-gast, дом номер 5. Людей нет, здания - стеной без промежутков, а номер 5 — просто рыжая деревянная дверь, прекрасная, как и многие двери Парижа. По обеим ее сторонам таблички. Слева — номер 7, а справа — боже! — 5.

Я застыну перед ней, готовая почти обнюхать ее. Но войду в нее не сейчас. Войду я в нее на следующий день. Пока я просто хожу, смотрю и даже делаю парочку фото. Таких:

двор, ну не совсем двор, так закоулочек:


граффити:


собственно улица Crespin-du-Gast (я оборачаваюсь и смотрю в ту сторону, откуда я пришла):


Возвращаясь, я вижу группу людей у искомой двери. Им экскурсовод рассказывает про Эдит Пиаф. Есть и такая экскурсия "Париж Эдит Пиаф". Черт возьми, мир тесен не только по отношению к встречам со знакомыми. Он тесен еще и потому, что попадаются вдруг те, с кем, как кажется, мы поняли бы друг друга.

Я бы присела в кафе отдохнуть, но мой маршрут не закончен. Здесь неподалеку кладбище Пер-Лашез, и я отправляюсь туда пешком. Вообще здесь небольшие расстояния между станциями метро, поэтому пешком ходить можно и нужно, если только нет необходимости быстро оказаться в другом конце города.

Пер-Лашез (Père Lachaise)

У кладбища Пер-Лашез седой дядечка продает брошюры-планы. У каждого он спрашивает, на каком языке они хотят план, и откуда они. Передо мной американцы. Он выяснил это, когда они сказали, что их язык английский: вы из Штатов или Великобритании?

— Бонжур.
— Бонжур. На каком языке говорите?
— На русском, но знаете, карту я хочу на французском. — Я все путеводители покупала на французском, чтобы помнить, как именно на нем что называется, для практики языка, короче.
— Не беспокойтесь, она и так у вас будет на французком, — впридачу к карте он добавляет еще и вкладыш каждому на его родном языке.
— О! Спасибо!
— До свидания. — Да-да, так и говорит мне по-русски "до свидания", очень акцентируя "о" в предлоге "до".

Да...

По кладбищу Пер-лашез лучше ходить с картой. Уже вернувшись, я читала о впечатлениях людей о нем. Кто-то говорил: удивительное место. Кто-то — самое жутковатое и странное место, в котором удалось побывать. Короче, очень субъективные впечатления. Мне понравилось. Особенно старые захоронения. Я его не воспринимаю, как кладбище. Там нешумно, было солнце, подсвечивались листья.По атмосфере — как старая усадьба, где не ощуаешь присутствия привидений.

Вот:





Люди расхаживают себе, некоторые говорят по телефону, есть скамейки. Под ногами все вымощено камнем, причем так крупно, что я пару раз споткнулась и всерьез опасалась, что порвутся босоножки.

Выхожу на довольно людную аллею, поднимаюсь, а потом останавливаюсь и не могу сдвинуться, потому что понимаю, что пришла. Знакомые надписанные имена (в могиле Эдит Пиаф помимо нее самой похоронены ее отец — Луи Гассион, ее второй муж — Тео Сарапо и ее умершая в два года дочка Марсель Дюпон). Первым я вижу имя Тео Сарапо. И странно наверное это прозвучит, но в единственный этот момент из всей поездки у меня чувство, как будто я то ли пришла домой, то ли переплывала океан и вижу берег.

Я не оригинальна: могила Эдит Пиаф (как например, и могила Оскара Уайльда — вторая, на которой я была) — одна из самых посещаемых. Если хочешь побыть наедине, надо рано утром приходить.

Вот фотографии. Дизайн и все решение мне не особо нравится, но это неважно. На втором фото — члены той самой группы, которую я встретила возле музея , и с которыми мы вместе потом оказались здесь. Кстати, именно так чаще одеты и причесаны французы, француженки в частности.





А это я у метро Пер-Лашез. Меня фотографировала некая француженка в чем-то неопределенно-бежевом и с ярко-малиновой помадой. Она спросила меня, откуда я, воскликнула: О!— это они все так делают, если говоришь им откуда, и хотела бы я знать, говорит ли им это что-нибудь. Едва ли. Рядовые граждане мало подозревают о существовании стран восточной европы, а уж тем более не членов евросоюза. Странный у нее был выговор, такое сильное "р", я даже посмела спросить , не итальянка ли она. — О, нет,— она засмеялась. — Я француженка.
Снимок не очень люблю (я стесняюсь, когда снимают незнакомые), но посмотрите на шрифт слова "Metropolitan" — многие станции так оформлены снаружи.

@темы: фото, впечатления, Paris, Edith Piaf, Menilmontant, Pere Lachaise, Эдит Пиаф, Париж

Comments

[Зоя Воробьева]

какая ты красивая!

[Purring Cat]

sladkaya bylochka, Спасибо пребольшое!

[Синий Кот]

Purring Cat, и снова кот, немного отбившийся от дел, с удовольствием окунулся с тобой в атмосферу маленьких французских улочек. Мне почему-то кажется, что я даже без фотографий смогла бы ясно себе все представить.

Черт возьми, мир тесен не только по отношению к встречам со знакомыми. Он тесен еще и потому, что попадаются вдруг те, с кем, как кажется, мы поняли бы друг друга.

Это точно. Наш мир невероятно мал.

[ninita]

Purring Cat, последняя фотография у станции, из которой я вот уже два месяца выхожу почти каждый день ))
стоит ли говорить, что на самом Пер Лашезе я не была ни разу? - но я как раз из тех, для кого это именно кладбище, а потому глазеть на надгробия кажется не очень хорошим...

а Оберкампф так именно и произносят, только "а", естественно, носовое.

[Purring Cat]

стоит ли говорить, что на самом Пер Лашезе я не была ни разу?

А так чаще всего и бывает, когда какие-то места все время, что называется, "под рукой" -- необязательно кладбище -- мы не особо рвемся смотреть.