Друг Брюно решил изменить жизнь: продать машину, продать грузовичок, не снимать больше квартиру, а купить автобус-кемпинг и путешествовать по Франции и так жить. В прошлые выходные они поехали за консультацией к другим друзьям Брюно, супружеской паре, у них есть такой автобус, правда используют они его для рыбалки с ночевкой.

Я Брюно закидала вопросами: а канализация, а вода, а как стирать? А отопление? Что делать, если ты заболеешь? У друга этого, кстати, заменены коленные суставы и тазобедренный. Но мечта жить так была у него всегда. Реализацию мечты подтолкнула отмена доплаты на жилье.

— А ты-то сам что по этому поводу думаешь? — спросила я.
— Он давно хотел. Пришло время это сделать: если он не сделает этого сейчас, то уже никогда.

— Сколько у меня было переездов! Каждый переезд — как пожар.— Это слова моей мамы.
Я стала подсчитывать свои переезды, насчитала восемь. Шесть было в рамках одного города. Ты напитываешь город, микрорайон той собой, которой ты была. Потом возвращаешься в него время от времени: сколько здесь меня еще есть? сколько здесь той меня? так ли здесь было хорошо?

Что же может чувствовать человек в преддверии снятия с места и перехода в состояние вечного движения и непродолжительных постоев?

— Да он ведь и прекратить это может, если дело не задастся.

И все же...

Другие же знакомые здесь то ли не удивляются то ли так проявляют толерантность: что ж, сколько ему? 63? ну, значит время пришло, пусть делает.

@темы: вижу вокруг, впечатления, они и мы

---

Audiatur et altera pars.

Во Франции не чувствуется духа Рождества, точно так же как сейчас не чувствуется духа Пасхи.

Я все думала, как сказать то, что я хочу сказать. Ведь я не о витринах, не о декоре.

С этим, особенно в новогодне-рождественский период, здесь все в порядке. Выходишь в начале ноября на улицу — и видишь на всех городских соснах и можжевельниках какие-нибудь декоративные лампочки и гирлянды, монтеров, работающих на высоте с этими подсветками. И понимаешь: ты еще что-то хотел успеть, но год кончился, тебе уже сейчас сообщают об этом. Началось, так сказать. Потом присоединяются витрины магазинов. Микромиры из подарков, коробок и персонажей с оленями и санями, со снеговиками и Сантой, цветные банты и шары, пуансеттия, распыленный иней на окнах и цветочных композициях.

С елочными игрушками здесь тоже все в порядке: они разнообразны, много стеклянных и нестандартных: я подарила Марион стеклянную игрушку-чемоданчик с печатями, этакий чемодан бывалого путешественника.

И открыток здесь много хороших и разных, хотя они отличаются от наших по сюжетам.

И с елками в городе здесь все в порядке: они натуральные, густые и уютные, украшены бантами, шарами, кольцами и звездами, в каждой части города — свое цветовое решение. Их срублено действительно много: задумываешься, не перечеркивает ли это усилия по раздельному сбору мусора и прочему спасению экологии.

И люди вешают снаружи домов гирлянды и украшения и цепляют — ха-ха, а я думала, только у нас безвкусица — цепляют Сант, якобы карабкающихся к ним через балкон.

То, что я хочу сказать, можно было бы резюмировать так: здесь эти праздники коммерческие, а у нас — магические.

Да подарки, да гости, да каникулы. Этому радуются.
Но где в этом всем ожидание не просто рождественского или новогоднего ужина и подарков, а нового витка жизни, с которого все будет по-другому и "лучше, чем вчера"? Казалось бы, с чего всему быть лучше? Работа у большинства остается та же, что и в уходящем году, семья та же, родственники те же со своими причудами (теми же), но нет, что-то неуловимо начинает витать, все не может быть как раньше.


Знаете, здесь популярно отопление дровами. Идешь — и пахнет, так пахнет этим характерным уютным дымом. Если еще и морозик выдастся... Но запах есть, а духа — нет.

Мы будем измождены, но ляжем костьми,чтобы всего доставало на столе, ничего не пригорело, все сложилось. Ибо "как встретишь — так и проведешь".
Мы напишем на салфетках пожелания, подожжем их под бой курантов, пепел — в бокал и успеть выпить, тогда сбудется. Я встречала так Новый год, однажды в гостях научили, и так потом много раз.
Мы передавали друг другу листы А4, на которых писали только позитивное и созидательное о себе в настоящем времени, загибали их, потом , когда они кончались, каждый вытягивал лист наугад. Упражнялись в позитивном мышлении после непростого года.
Мы помножим это на фэн шуй: надо быть в правильной одежде, как это у тебя нет ничего желтого? — ну хоть мишуру на себя навесь!
— Откроем окошко, впустим Новый год,— говорит мама, а я понимаю, что Новый год нельзя увидеть, но совершенно не удивляюсь ни его символическому открыточному изображению в виде задорного ребенка в появляющихся из воздуха санях, ни самому ритуалу: — впустим, а как же?

Когда я жила в Минске недалеко от церкви, я все время видела людей, которые шли туда, приезжали туда, уезжали с этой трамвайной остановки, и по ним было видно, что они идут именно в церковь. Выходные дни, будние дни, есть служба, нет службы - у нас не бывает так, чтобы церковь была пуста, если она открыта.

Здешние католические соборы пусты. Если нет службы, или не выступает хор, то никого и нет.

Наша семья никогда не была особо религиозной. Мама, папа, прабабушка и бабушка работали в школе. Это я к тому что по причине своей работы во времена СССР они, даже если бы и имели желание в церкви поучаствовать в каких-либо обрядах, то делать это в своем городе, где тебя могут увидеть, было нежелательно. Сама я росла в меняющееся время, но я из тех, кто в церковь заходит постоять у выхода, подумать о своем.

Но мы красили яйца на Пасху. Меня учили говорить "Христос Воскресе!", это была середина восьмидесятых.
Прабабушка все на праздники оформляла художественно, на Рождество подкладывала немного сена под тарелки (ясли), яйца на Пасху расписывала красками — она хорошо рисовала . Но она одновременно была светским человеком, умеющим ладить с кучей людей. Вела театр в школе.

Audiatur et altera pars — да будет выслушана и другая сторона. Другая сторона у нас была. В том, что бабушка повела меня в Вильнюсе на каникулах смотреть церкви и костелы. Как памятники, без какого бы то ни было упора на религиозное воспитание. В экскурсиях в Киевскую Лавру и Псково-Печерский монастырь. В том, что к маминой тетке заходил иногда преподаватель духовной семинарии. У этой же тетки я нашла старый церковно-славянский календарь и он был для меня страшно привлекателен тем образцом русского языка. Я по нему тренировалась читать вслух тот русский.
Эта другая сторона была в суевериях, идущих видимо от мощных языческих традиций. В заговорах и присказках. В приметах.

При этом в школе у нас вполне себе мог быть атеистический конкурс, но это не рождало во мне противоречий: что ж, вот научная картина мира, а вот его иное осмысление.

Когда у нас в вербное воскресенье выходишь на улицу, тебе и не обязательно в церковь заходить: ты ведь уже этим омыт. Чем этим? Весной? Таинством воскресения? Сложно выразить, но то, что здесь и вблизи храма-то не всегда уловишь, у нас разлито в воздухе.
Магией святочных рассказов. Вербными букетами. И настроением "я сам обманываться рад", только пушкинское обманываться в данном случае -- некое ожидание чуда, на которое все ложится, как в плодородную почву: и религия, и астрология, и народное целительство, все ипостаси другой стороны.

@темы: внешнее и внутреннее, когда я закрываю дверь

---

Марион

Моя коллега, узнав, куда я переезжаю, попросила меня передать сувениры женщине, у которой она жила, когда приезжала сюда на курсы для преподавателей французского.

— Ты не стесняйся, ей года шестьдесят четыре, она очень активная, может тебе город показать, провести экскурсию.

Все равно, когда я первый раз звоню ей, я ужасно стесняюсь. Боюсь не разобрать какие-то слова, не понять. Попадаю на автоответчик, непонятно, к счастью или к новому витку напряжения: ведь надо быстро собраться с мыслями и сообщить, кто я, от кого, почему звоню и не забыть какую-нибудь формулу вежливости в конце. Но все проходит хорошо: я оставляю сообщение, она перезванивает — и в назначенный день я подхожу к ее дому и нажимаю кнопку с ее именем.

Я уже успела внешне вообразить ее, но реальная Марион отличалась от моей картинки. Мне открыла длинноногая женщина в очень узких джинсах, фактически легинсах. Светло-русые волосы, постриженные каскадом. Здесь мало кто красит волосы: ухоженные стрижки и укладки, но простые, движимые ветром, без излишков лака — это пожалуйста, а вот седину многие носят как есть, даже если рано появляется. Но Марион красит и вообще делает полный макияж с тональным кремом и мягкими смоуки айз. Она широко улыбается и отдаленно напоминает мне Софи Лорен и формой большого рта, и всем общим обликом. Да, наверное так лучше всего передать, как она выглядит: представьте себе постаревшую Софи Лорен, только светло-русую.

— А, здравствуйте, Катрин! — Здравствуйте!

Я поднимаюсь за ней на последний этаж по ступенькам, выкрашенным в мятно-зеленый цвет. Смотрю на ее босоножки на танкетке и ярко-алый педикюр. Усаживаюсь в черное кожаное кресло, в котором я не полюбила сидеть: в нем все время оказываешься словно на выставке, выше хозяйки, сидящей рядом на диване, таком же черном, но более низком по конструкции. Марион предлагает кофе, а я соглашаюсь: всегда лучше, когда есть чем занять руки, особенно в минуты неловких пауз.

Но неожиданно я чувствую себя легко, участвую в разговоре, насколько могу, неловких пауз почти нет.

— Ну Ольга! Ай да Ольга!, — восклицает Марион, рассматривая переданные мною подарки. Это льняные декоративные кухонные полотенца и шаблоны для вышивки.
— Да, я вышиваю, вот посмотрите, что сделала на день рождения внука!

Она показывает вышивки крестом, красивые. Нет, картинки не рисует сама, берет готовые.

У нее останавливаются стажеры языковой школы.

— Знаете, после развода оказалась тут совсем одна и решила брать квартирантов.

Специфика ее квартирантов в том, что задерживаются они на две-три недели. Редко кто приезжает на более длительные стажировки.


— Если у вас будет депрессия, обязательно звоните. Пойдем в город, походим, выпьем с вами кофе. Я ведь знаю, что это такое. Когда мужа перевели в Германию — а замуж я вышла очень рано — я поехала с ним вообще не зная немецкого. Всего боялась. Он уехал как-то , оставив меня, так я три дня не выходила. Сосед это заметил и пришел выяснять, как я, жива ли.
Если в Клермон-Ферран хотите поехать, я вас отвезу.

Я благодарю ее за предложение, но так ни разу им не воспользовалась. Были дни, когда мне казалось, что неплохо бы выпить кофе на улице, не по поводу депрессии, а так: погода была хорошая. Но то она была занята, то я, то я болела — а потом погода портилась. Помимо этого есть вопросы, которые приходится постепенно решать, и она их за меня не решит, и они не отодвинутся, оттого, что мы выпьем кофе. В Клермон-Ферран я упорно попадаю в дни сильного дождя. И просить ее отвезти меня: а что она будет делать, пока я буду ждать переводчицу и обсуждать нюансы моих документов, например? Хотя зря я это, она бы нашла чем заняться.

Она рассказывает мне о своих путешествиях: Вьетнам, Лаос. Я не очень поняла, живет ли она в этот период у тех стажеров, с кем удалось сблизиться и немного подружиться. Но география впечатляет, также как и ее мимолетное заявление, что помимо четвертого этажа у нее еще есть комнаты на втором.
Я думаю о маме и бабушке, о вечном квартирном нашем вопросе, о том что даже всю жизнь работая, никто не замахивался на путешествие в Лаос, о другом мироощущении.

Я думаю, кем же она работала, и думаю, можно ли это спросить.

— Не знаю, могу ли я задать вопрос так сразу...
— Задавайте.
— Чем вы занимались раньше, я имею в виду профессию?
— А, была секретарем при враче. Теперь-то уже не работаю, на пенсии. Мне семьдесят лет.

Цифра озвучена, и хоть это банально, я не могу не произнести:

— И вправду никогда бы не сказала.

Она мягко улыбается.
Она сама рассказывает мне, что инициатором развода был муж, что у нее трое сыновей, младшая внучка родилась недавно, она ее еще не видела, поедет в ноябре.

— Ну, Катрин, надеюсь увидимся еще. Только не в выходные. У меня друг есть, я все выходные провожу у него. Не живем вместе, но каждую пятницу встречаемся.

Я вдруг легко представляю ее занимающейся любовью.

Она провожает меня, и мы прощаемся по-французски, т.е. чмокаясь. Редкий момент, когда я следую этой традиции с удовольствием.

@темы: вижу вокруг, впечатления, они и мы

---

Небольшие заметки о культурной жизни

Были с мужем здесь в Виши на музыкальных концертах. Один из них проходил в местном... доме культуры что ли, не помню точно, как называется это здание. Военные марши вперемешку с некоторыми другими произведениями. Второй же был в нашем театре оперы, до последнего гвоздя выдержанном в линиях ар нуво и растительных орнаментах (похожих на те, что у Альфонса Мухи). И была это музыка Джорджа Гершвина.

Вот в Минске если пойти в оперный театр или в филармонию, или еще куда, так обязательно найдешь публику разных возрастов. Пенсионеров будет может одна четвертая (зависит от типа представления и цены), остальной народ -- работающие люди с детьми и без и студенты.

На первом концерте мы с Брюно были самые молодые. Зал был очень небольшой, поэтому всех можно было рассмотреть и сосчитать. Публика начиналась от 60-ти лет. И больше. И значительно больше.

В декабре же, на концерте Гершвина, возрастная категория сорок плюс все же была. Их было очень мало, их приходилось выискивать взглядом. С десяток человек в возрасте до двадцати восьми. Одна девочка среднего школьного возраста с родителями. По остальным зрителям было видно, что они на пенсии. Может, специфика города: здесь много пожилых людей. С другой стороны, университет же есть и молодежь.

-- Да детей в оперный не берут, и не увидишь. Не сложилось как-то, -- говорит мне Марион, с которой я этим делюсь, сидя в ее небольшой гостиной в кожаном кресле и попивая кофе. -- Хотя в оркестре есть есть совсем юные.

Посол Франции в нашей стране (очередной посол лет этак пять назад) сказал, что у нас очень интересующиеся всем люди. Включая молодежь. Разносторонние. Я тогда критически отнеслась к этому высказыванию. Я подумала: он вращается в определенных социальных кругах, а там больший процент таких людей. Пришел бы к моим студентам в некоторые группы -- такого бы не сказал. Но теперь вижу, что он был прав, а я -- нет.

@темы: впечатления, оперный театр в Виши, Франция

---

Продолжение осени, фото.

Покажу еще часть отснятого 23 ноября:
sintapunkt.wordpress.com/2017/12/11/%d0%b6%d0%b...

@темы: вижу вокруг, впечатления

---

Красный конь клен или цветная осень в Виши:

sintapunkt.wordpress.com/2017/12/09/%d1%86%d0%b...

Сделала фотографии в парке. Сюда не стала перетаскивать, потому как у меня бесплатный дневник и надо сильно уменьшать.
Смотрите там.

@темы: фото, впечатления, осень

---

На выбеленной стене//Бледно-бледная тень//Камелии «садзанка».

Купила открытки на распродаже. Новогодне-рождественские. Две из них запечатлели японский пейзаж с домиком, так напоминающим их иероглифы. Похожа ли наша архитектура (деревянное зодчество, например) на кириллические буквы? Поздравляя свою коллегу из дофранцузской жизни, решила, что раз я высылаю ей японский зимний пейзаж, то почему бы мне не поискать хокку на тему зимы. Это вывело меня на сию страницу: www.netslova.ru/belyh/jap5.html#4. Я исписала ими всю открытку, размышляя насколько они созерцательны и как это отчасти похоже на русскую пейзажную поэзию. Некой недосказанностью и тенью грусти, несмотря на иную слоговую структуру.

Мне особенно понравилось это:

На выбеленной стене
Бледно-бледная тень
Камелии «садзанка».

Исидзаки Рёкуфуу

Оно как раз меньше похоже на наши зимние виды, но такая сонорность, хотя кто его знает, как это звучит по-японски.

- Не заходила на дайри три месяца почти: если мне нечего сказать, я себя и не насилую. Другое дело, что часто я захожу почитать, а тут и не читала. И вот тыкаешься по никам: сколько же у всех всего произошло! Новость про дайри-апокалипсис до меня бы и не дошла, если бы не верхняя надпись там, где раньше была надпись про18+. И я, как горячий эстонский/финский спорщик из анекдота, могу лишь сейчас отреагировать.

Люди обмениваются координатами и говорят, куда в случае чего перейдут, а кто-то вообще не перейдет. Но смысл? Я нашла Мумми в фейсбуке. Но она там другая. Это другой формат, не лучше и не хуже. Фейсбук — это «здесь был Вася», «мы постригли нашу собаку, смотрите, какая она гладенькая», «вот интересная статья, я почитала и вы почитайте», «а вот кино, вот анонс, кто со мной?». И для заметок самое большое в 200 слов, а если кто-то хочет поделиться большим текстом, то чаще это ссылка на другой ресурс. Дайри — это лиризм повседневности, в основном я такие дневники и читаю. Фейсбук — контактоустановление и контактоподдержание а также обмен мнениями по поводу контента на других ресурсах.

С год я дублирую посты на WORDPRESSе. У меня нет никакой аудитории, самое смешное, что хотя ресурс большой, я никого не читаю, не тянет. Надо, видно, внимательнее поискать, попробовать подобрать ленту. Я задаю себе вопрос, хорошо ли я выбрала, но уже начала и не вижу смысла делать третий клон, я просто не буду с ними управляться. Но там можно писАть простынки, а для меня, как я для себя вывела, важно а) писать просто так и б) если повезет, кто-то это будет читать и даже комментировать. Тому, для кого б стоит на первом месте, надо, вероятно, идти туда, где проще набрать читателей.

Я критически взглянула на свои посты. Всего лишь 13 страниц, это с 10-го-то года. У людей за год столько. Не все из них стоят того, чтобы их сохранять, но те, что мне дороги, заберу, хотя бы и в ворд. Мне жаль, что в случае чего не почитаю тех, кого люблю читать, даже при наличии контактов. Потому что на многих других ресурсах по-другому пишется.

@темы: фейсбук, дайри.ру, хокку, высокое о повседневном, Wordpress, Исидзаки Рёкуфуу

---

Машины пропускают на красный свет, машины пропускают на зеленый свет, машины пропускают на переходе, машины пропускают вне перехода. Все это меня жутко смущает, так как за пропускание, особенно не на твой свет, здесь принято поднять руку и кивнуть в знак благодарности. Кивнуть можно, и приходится, и сказать мерси еще, чтоб видели, хоть и не слышат (иногда я произношу "спасибо", какая разница). Но руку поднимать -- ни за что, тут я чувствую себя полной дурой.

Едьте себе на свой зеленый. Я подожду своего света. Потому как мне красный. Потому как если вы меня сейчас пропустите, это мне много внимания, а я стесняюсь и не знаю, что с ним делать. Я стесняюсь черт возьми вас благодарить.

Так еще же и люди пропускают. Мелкая старушка с собачкой картинно прижалась к стене, я прошагала мимо нее, в последний момент спохватившись и невпопад сказав "пардон!". Вероятно это я должна была ее пропустить, подумала я. Но с какой стати пропускать, разве мы бы и так не разошлись на тротуаре в метр шириной? Мысль о том, что возможно это слишком близко, что мы бы нарушили прайвеси друг друга приходит мне в голову не сразу. Есть у нас узкие места: справа — столики, слева — столики, и ты — эдакий слон в посудной лавке, там действительно может пройти один человек, там я пропускаю естественно и без вопросов. На других же тротуарах, на мой взгляд достаточно широких, я стала решать эту проблему схождением на проезжую часть, чтобы не отступать подчеркнуто в сторону, а идти дальше. Дескать, вы привлекательны, я чертовски привлекателен, не будем же заниматься всем этим чего-изволите.

И все равно кто-нибудь произнесет "спасибо!", и не пойми отчего я падаю в бездну смущения.

@темы: внешнее и внутреннее, бойтесь исполнения или записки свалившего, Франция

---

Снова в школу, часть 2.

МонИк и СтефанИ.
Во второй половине дня я выбрала модуль, который назывался "Устное общение и понимание на слух". У нас опять так сложилось, что сначала была одна преподавательница, а потом — другая, что мне представлялось плюсом: можно понаблюдать за бОльшим количеством людей.

МонИк. Длинные руки, длинные ноги, высокая, худощавая, прямоугольная. То что называется натуральный типаж. Удлиненное каре, шатенка, большие янтарно-чайные глаза. И Моник, и Кристель были где-то 40+ по возрасту. Насколько плюс, понятия не имею, здесь люди выглядят моложе.
Она пришла в летнем платье-сарафане почти до пола, а потом, когда стало прохладнее, я видела ее в джинсах, туниках с этническим колоритом и классическом плаще Бёрберри-стиля. Все это гармонировало с ее вытянутой фигурой. Из обуви были либо открытые плоские босоножки, либо плоские туфли с ремешком вроде детских.

Моник отличалась от всех остальных моих преподавательниц тем, что у нее сильнее чувствовалась граница между публичной и приватной персоной. Я о фасаде, который мы носим на работу. Фасад фасаду рознь. Есть профессии, где он очень жесткий, но за ним можно спрятаться. В профессии учителя вы никогда не спрячетесь полностью, в языковом классе тем более, и тем более, если уровень группы уже повыше и вы обсуждаете разные темы. Можно не давать свое личное мнение, но вас в конце концов могут о нем спросить. В том, как вы задаете тон, исправляете ошибки, переходите от одного к другому, пытаетесь вытащить что-то из тех, кто всегда молчит, так или иначе видна ваша личность. И приходиться искать баланс между тем, чтобы быть собой, но не совсем собой, а той частью себя, которая доступна публике.

Моник была разной в аудитории и в те моменты, когда она курила в университетском дворике. В аудитории она оставалась деловой, реагирующей и в меру оживленной. Но когда покидала класс, то снимала некую печать общей приветливости. Взгляд ее был иногда устремлен под ноги, а иногда в пространство. Она вроде и не пряталась, но смотрела не на кого-то конкретно, а в аристотелевскую пустоту, именуемую по-французски le néant.

Она много планировала на урок. Успевали мы из этого где-то треть. Во-первых, она много времени уделяла подготовительной словарной работе. Во-вторых, если мы доходили до следующего этапа и начинали говорить, она методично прерывала нас на ошибках или неправильном произношении, заставляла повторять, писала на доске, объясняла какой предлог, что будет, если другой предлог поставить, возможно ли это в принципе, и т.д. Поэтому что-то с ее уроков всегда запоминалось, сколько бы мы ни успевали.

Вот была у нас с ней тема по обсуждению универсального гарантированного дохода. Она раздала нам текст и сказала просмотреть дома. Мы просмотрели, каждый с разной степенью глубины и тщательности. На следующий день читали вслух и разбирали по абзацам, есть ли что-то непонятное, записывали выражения, если они могли быть использованы и в другом контексте. Вслед за этим она поделила нас на группы и стала готовить к дебатам. Одна группа — за, другая — против. Выбора не было. Условно за и условно против, такова игра. Моник раздала нам возможные аргументы, уже написанные, и сказала обосновать их, добавить еще свои. Дебаты же были не в этот день, а на следующий. Моя группа была за, и мы чувствовали себя по-дурацки. Идея хороша, но утопична, думали мы, никто работать не будет. Но стоять решили не на жизнь, а на смерть и высосать какие только можно аргументы, хоть и из пальца, и извернуть их в свою сторону. Мы были уверены, что проиграем, но к собственному удивлению победили: победа досталась тем, кто придумал больше аргументов. Дебаты были такими жаркими, что Моник не встревала. Она методично записывала за нами как наши аргументы, так и погрешности. Один раз прервала беседу, чтоб сказать, что много говорят такие-то и такие-то люди, но хотелось бы услышать вас, вас и вас. В этот день она выглядела погасшей и время от времени уходила в тень самопогруженности и неприсутствия. Но это не мешало ей нас слышать, на следующем уроке она подробно разобрала все наши ошибки.

Стефани, самая молодая из четверых. Стефани много читала. Это выделяло ее, здесь вообще нет такой установки, что учитель должен знать все обо всем. Многие и не знают, чуть что — смотрят прямо в аудитории в интернете и вплетают в канву урока. Вообще не комплексуют по этому поводу. Стефани, если хотела проиллюстрировать какую-то свою или дополнить чью-то мысль, то говорила: о! а вот у такого-то писателя...— и тут же писала фамилию и название книги, приобщая нас к культуре. Темы для разговора она подбирала больше общегуманитарные. Домой не задавала, обсуждение прерывала только в крайнем случае. Ее методика больше подходила тем, кто говорит уже очень хорошо и не нуждается в сильном акценте на грамматическую правильность речи. Но мне по-своему нравилась ее литературная направленность. Как-то была тема успеха и провала. Она предложила нам рассказать о недавних успехах в своей стране — в любой области: экономика, спорт, неважно. Я сказала про Нобелевскую премию Светланы Алексиевич. Стефани очень оживилась, велела мне написать имя на доске и пометила себе в список для прочтения.
Она была пампушкой с добрым шестым размером груди, выраженной талией, из тех, кто остается округлым, даже если худеет сильно. Не знаю насчет политкорректности слова "пампушка", но политкорректность убивает образность языка. Волосы вьющиеся и неукротимые. Белая кожа. Иногда туника, лосины и тапочки, иногда джинсы и кардиганчик, однажды — платье, которое ей очень шло.
— Я хотела начать с одного, но тут посмотрела на вас и решила: нет, я начну с другого. — Это у нее бывало. Что значит я начну с другого? Это значит, что я могу выйти на другие грамматические структуры и другую лексику. Я сто раз подумала бы, прежде чем так спонтанно все поменять. А она со своим энтузиазмом как-то не беспокоилась по этому поводу.

@темы: впечатления, уроки французского, бойтесь исполнения или записки свалившего, Франция

---

Снова в школу!

Интенсивные языковые курсы, на которые я записалась на две недели, были до обеда и после обеда. С перерывом однако с двенадцати до двух: сиеста. Мне стало грустно: как это — сентябрь на носу, а я не иду в школу. И я пошла в школу. Я сказала кто я, зачем пришла и чего от них хочу. Это стоило мне болезненных размышлений и незнания, за что же хвататься, и сомнений, хождения кругами вокруг здания и много чего еще. Поэтому я просто в конце концов пошла туда очертя голову, решив, что сделать и пожалеть лучше, чем не сделать и пожалеть. Я не пожалела.

Цель моя была двоякой и включала следующие этапы (привет стилю академического письма!): а) оживить французский и б) посмотреть, как работают учителя и примерить эту роль на себя.

Организация процесса. Здесь довольно разные стажировки — по различным уровням языка, и со всяким гуманитарным уклоном, и для преподавателей французского языка тоже есть. Я выбрала просто интенсивный французский. Он начинался каждый понедельник. В восемь утра нас собрали в аудитории сдавать тест. Выдали: сумку через плечо с отделениями, ручку, распечатку теста и хорошенькую тетрадку. Нам стали объяснять, что за чем последует, объясняли на французском и каждый раз повторяли по-английски для тех, кто пришел с нулевым уровнем. Во время теста к нам подходили преподаватели, чтобы поговорить к каждым и прикинуть уровень владения разговорным языком. Исходя из этого всего нас разбросали по группам.

Здесь мало кто проводит больше месяца: слишком дорого. Университеты и компании финансируют две-три недели стажировки для сотрудников/студентов. Сами себе оплачивают единицы. Поэтому, когда вы попадаете в группу, то кто-то пришел как вы, в этот же день, а кто-то занимается уже неделю. Кто-то отбудет одинаковый с вами срок, кто-то уйдет раньше, кто-то останется, когда прощаться будете вы. Преподаватели приспосабливаются к этим условиям, не начинают каждый раз сначала, а продолжают, возвращаясь уже в ином виде к пройденным темам. Мой уровень, несмотря на наличие сертификата В2, можно охарактеризовать скорее как В1+. Но меня поместили в смешанную группу В2-С1, т.е. быстрее, выше, сильнее. Во второй половине дня можно было самому выбрать модуль (устное понимание и общение; письменное общение и самовыражение; лексика; цивилизация (с упором на историю)) и т.д. Через неделю можно этот модуль себе поменять, попробовать другую программу, а можно остаться в той же.
Учителя.
Кристель. Кристель работала в той же манере, что и моя преподавательница из дофранцузской жизни. Она давала упражнения на глаголы, задавала на дом, проводила обсуждение статей, анализировала с нами значения слов, устраивала дискуссии, предварительно распределив роли, водила в медиа-класс слушать новости. Все это гармонично сочеталось и как-то успевалось. По части лексики она могла застрять на одном слове и долго толковать примеры из Лярусса (это словарь такой), доступ к которому был тут же онлайн и выводился на интерактивную доску. Игры, упражнения по грамматике -- все на этот экран. Она помнила и произносила все имена, и японские тоже, и имя кореянки, которое никто толком не помнил. Обсуждали и делали мы все в тройках, будь то словарная работа, нахождение синонимов в тексте и др, и только затем выносили это на общее обозрение/обсуждение. Иногда ходили к доске, которая здесь исключительно для маркеров, а не для мела. Маркеров сколько хочешь, а у нас в свое время их выдавали в той же аудитории, что и ключи. Опозданий не любила. Кто бы ни опаздывал, говорила — пойдите, возьмите красную карточку. И видимо как-то помечала (у каждого был свой онлайн профиль). Но все без раздражения. Это были очень сбалансированные и динамичные уроки. Кристель носила брюки, блузку или жакет и какой-нибудь шарф. Шарф -- это часть стереотипа француза, но она и вправду их любила. Всегда яркие, из индийских лавок возможно, с орнаментами. И ее жакеты были либо ягодно-яркие, либо женственно-пастельные (розовый). Каждый раз разные сережки, не повторялись. Общий стиль здесь — смарт кэжьюал, который у многих смещался в сторону очень кэжьюал, в сторону смарт крайне редко. Она была одной из самых элегантных. Кристель попрощалась с нами, спросила, кто остается, кто уедет, с кем увидятся, с кем -- нет и ушла в отпуск. К нам пришла Селин.

Селин была невысокая, с короткой стрижкой (асимметричной), во всем черном. Черная юбка, черная кофта и лосины. Черное платье и лосины. Однажды были черные колготки в крупную сетку. И кроссовко-ботинки такие. На шнуровке, кожаные. Всегда. Макияжа не было вообще.
Она начала знакомство с нами с приема "сообщите о себе три факта, один — неправда, пусть угадают, что неправда". И когда мы все своё рассказали она тоже про себя рассказала. Я не помню, что. Мне было важнее, что она включилась на равных с нами.
С Селин мы писали диктанты. С Селин мы обсуждали права женщин, не вообще, а в истории Франции. Потом, правда, она расспрашивала про опыт наших стран. Как-то разбила нас на две группы и сказала выбрать, что есть такого, что могут делать только мужчины, а женщины не могут и наоборот. Моей группе достались женщины. Мы очень быстро зашли в тупик. Кроме различий, обусловленных физиологией, мы не могли ничего найти. Ну рожать, кормить грудью, месячные, а дальше-то что? Мы, конечно сказали про моду и макияж, но это условно, есть теперь и мужчины в юбках, и женщины-пилоты.
— ПИсать стоя? Писать на стену? — подсказывала нам Селин.
— Как насчет борьбы сумо? — спрашивала наша группа у японцев.
Потом мы слушали песню "ПИсать стоя". Миленькая девушка с гитарой пела, как круто иметь яйца. И никаких тебе поехавших колготок, вагинальных мазков, можно заниматься любовью всегда, быть холостяком-красавцем, а не старой девой. И в таком духе.
— Всели вам понятно в тексте? — спросила Селин, раздав слова. — И начались вопросы. Например, про вагинальные мазки. Она все объясняла без тени смущения и про мазки, и про месячные. Всю эту лексику. Я уважала ее за непробиваемую уверенность. Никто ни с какой стороны не скатился ни в смешки , ни в пошлость, все было по-рабочему нейтрально и обычно. Могла бы ли я провести такой урок со взрослой группой в своей стране? С группой студентов?

Помню в одной школе, куда я пришла на мероприятие, я в коридоре спросила, где здесь туалет. Мне ответили шепотом и как-то так, как будто лучше родиться со знанием где туалет в каком бы то ни было здании, или уж не спрашивать прямо, а как-нибудь окольными путями.

@темы: впечатления, уроки французского, бойтесь исполнения или записки свалившего, Франция

---

Переезд в другую страну способен отнять у вас внутреннюю речь. Обеднить ее во всяком случае. Язык, на котором вы думаете, здесь не звучит. На языке, который вокруг вас звучит, вы не думаете, думать на нем вы начнете спустя несколько лет. Или не начнете.

Чего вас можно лишить напрочь, так это речи поэтической. Впрочем, не будем так категоричны: Цветаева писала и в Чехии, и везде. Но ритмы этого города — не ваши ритмы. Этот тип мостовой рождает другое эхо. Ударение во фразе и деление ее на синтагмы -- не ваше ударение. Оно слишком некатегоричное, что ли. Интонации из телевизора — не ваши интонации. Вы до противного быстро начинаете их впитывать, и междометия тоже, даже междометия. Но это — не то. Еще здесь не видно неба. То есть видно, конечно же, но европейские аккуратные улочки с шириной в две полосы и близко расположенными домами напротив отмеряют вам небольшой кусочек неба. Ваш воздушный палисадник. Хотите плавать в океане — селитесь на верхних этажах. Или едьте на природу. Вот уж не думала, что можно скучать по советской типовой застройке спальных районов. Можно: там другие горизонты.

Причесанная аккуратная природа — это не поэтическая природа. Лирике нужен хаос. Я бегала по нашему шикарному парку здесь, в Виши и думала: что не так? Потом поняла, что дело даже не в кедрах и магнолиях, чуждых для наших широт. Он слишком спланирован. Расчерчен. Посыпан. Хотя не симметричный, нет. Но его идеальные партерные газоны не рождают внутреннего рассуждения.

Как бы там ни было, у вас остается подлежащее и сказуемое. Пока у меня есть подлежащее и сказуемое, я пишу. Напишу про языковую школу. В следующем посте. А то этот превратится в простыню.

@темы: вижу вокруг, высокое о повседневном, внешнее и внутреннее, бойтесь исполнения или записки свалившего, Франция

---

I am an Englishman in New York

Нет, скорее так: я интроверт и социофоб в стране социальных реверансов. В стране бусек и поцелуйчиков, "доброго вам дня!", и "доброго вам после полудня!", и "доброго вечера!", и "хорошего уикенда!". В туристическую пору, когда я предавалась умилению от Франции, было забавно в этом участвовать. Тогда я усердно тренировалась, как в поездках, так и после говорить "здравствуйте!" входя в магазин и говорить "спасибо" и "до свидания" выходя из него. Однако по сути своей я принадлежу к тем, кто может общаться только с самыми близкими людьми, количество которых лучше бы не превышало двух, а то я сильно устаю, да и вообще любимое время с самого детства -- это когда дома никого нет. Поэтому -- ну что тут скажешь -- напрягает. "Напрягает иногда" -- хотела я написать и сознательно отказалась от последнего слова.

Первая пробежка

Поэтому, найдя наконец в куче привезенных вещей спортивные штаны, я решила, что на пробежке здороваться ни с кем не буду. Это здесь сплошь и рядом: если вы встречаетесь в малолюдном месте и вас нечто объединяет -- горный маршрут или вы бегаете -- люди здороваются, хоть и не знают друг друга. Так вот, я решила, что не буду -- и считайте меня коммунистом букой на здоровье. У меня даже получилось с первой попытки найти парк, где люди бегают. Со второй, на следующий день, не получилось, свернула видимо не туда. Меня окружали одни частные дома на тихих улицах, исполненные прекрасных архитектурных решений. Кругом не было ни одного человека, кроме бабуси в розовой (барби-розовой) пижаме, которая рано утром вышла на балкон. Про пожилых дам надо делать отдельный пост, вернее что значит отдельный? О них хватило бы фотопоста -- он отразил бы печать заботы о себе, которая так отличает их от наших людей, борющихся с чиновниками, с бытом, с санхехникой и со всем остальным.

Продукты

Само собой, что теплая страна, с трех сторон окруженная морем/океаном даст вам достаточное продуктовое разнообразие. Однако есть кое-что еще. Привычка баловать себя. -- Я,-- говорит Брюно (муж), -- куплю по дороге хлеба. Там очень хорошая хлебопекарня. С хорошей репутацией.
Там -- это в деревне, которая по дороге с работы домой.
Вот оно как, думаю я, из супермаркета, значит не годится, хотя и там хлеб прекрасен. Он здесь вкусный везде. Мило это все наблюдать человеку из страны, где "...в зоопарке тигру регулярно не докладывают мяса!" И все же, хоть я и не испытываю эйфории, продуктовое потрясение настигло меня за неделю два раза. Оба в плане рыбы. Сначала была треска. Ну треска и треска, я что трески не ела? Однако, даже приготовленная самым простым способом (я не сильна в сложных блюдах и не люблю их), она оказалась божественной. Потом в субботу мы принесли с рынка форель. Когда я ее чистила, она была такой упругой в руке и такой красивой, что казалось -- сейчас оживет и поплывет. Я такой хорошей и свежей рыбы не держала раньше в руках. Я лизнула ее, чтоб оценить количество соли. Она была столь нежна, невинна, если хотите, что ее можно было сразу съесть сырой. Без всякого страха и сомнения.

@темы: о ежедневном, вижу вокруг, рутина, бойтесь исполнения или записки свалившего, Франция

---

спасибо всем, пользуясь автобусным вайфаем, сообща что самолет приземлился.

запись создана: 14.08.2017 в 21:56

Вопрос: Все будет хорошо!

1. Будет!		25	(100%)
Всего:		25

---

Отголоски

-- Пиши здесь свой пост, на кухне, -- говорит мама, которая занята приготовлением пирожков с капустой. -- Чему-то научишься.

Вчера ветер дул как из пустыни, как из горячего вентилятора в прихожих некоторых магазинов, и казалось, что мы живем где-нибудь в очень жаркой степи. Сегодня дождь, и все резко сменилось.

Разделить ту часть меня, которая принадлежит Советскому Союзу, абсолютно не с кем. Вот когда зимой ко мне Брюно приезжал, и мы были заняты приготовлением новогоднего стола, фоном шла "Ирония судьбы". Я, конечно, чтоб он не чувствовал себя совсем непричастным, поясняла. Рассказала ему, что вот у этих трех друзей традиция: мыться в бане под Новый год, что у одного из них есть невеста Галя, что после бани они выпили чересчур, и в Ленинград в результате полетел не тот человек. И затем про типовую застройку новых кварталов и про то, как получилось, что он попал в квартиру Нади. Подруга мне на днях сказала, что только выходцы из СССР могут понять этот фильм. Не знаю, может быть. Есть ряд особенностей -- традиции распития алкоголя, одинаковый мебельный гарнитур и там и там, да и вообще.

С течением времени вокруг стало все больше людей, которые и "Гостью из будущего" уже по разным причинам не будут воспринимать.

Задумывалась на днях, скучаю ли я по тем временам. Один блоггер задал вопрос: а что бы вы назвали хорошего из СССР? Я сходу бы не назвала. В конце концов вспомнила про грамотность речи: жесткие стандарты не пропускали ошибки на радио и телевидение, их было значительно меньше. Не было перлов на улицах вроде указателя к главпочтамПу. То есть люди-то могут говорить неправильно, но есть определенные сферы, куда это попадать не должно.

Обсуждали с мамой. Ну покупательная способность денег и населения была выше. Мама еще сказала, что ценилось не только то, сколько человек способен заработать, а сейчас это основополагающее. Но думаю, что это не всегда связано именно с тем государством, просто разница между было и стало.

От СССР у меня осталась следующая особенность поведения: куда бы ты ни поехал, ты представляешь свою страну. Даже, если она и не самая лучшая страна в мире, показать ее желательно получше, а сор из избы слишком не выносить. Вот на посткроссинге я стараюсь писать аккуратно в открытках, особенно в те страны, где искусство каллиграфии очень развито. А то, думаю я, скажут, что они-то и писать нормально не умеют. Вот или в качестве туриста: многие хозяева квартир берут небольшую по их меркам (20 евро обычно) плату за уборку после тебя. Или сам убирай. Независимо от моего решения, я все равно подметаю пол (иногда мою) и раковину всегда мою, и т.д. Фоновой мыслью при этом является не то, что сильно свинячить некультурно, а то что подумают: вот приехали дикие люди, что с них взять. И некая врожденная готовность доказать, что это не так.

-- А у вас там телевидение есть? -- спросили меня как-то в одну из моих французских поездок.

Буржуи вы хреновы, -- подумала я. Но сказала спокойно:

-- Да. И интернет.

Дефицит товаров -- плохо; идеологическое давление -- плохо; дефицит личного пространства у людей -- плохо. И отношение к ним как расходному материалу.

Хотела ли бы вернуть -- нет не хотела бы. Но хожу по городу своего детства и присутствует некая ностальгия по той себе. По тому, чем вдохновлялась тогда. Был ли выше градус некой общей одухотворенности?

@темы: детство, высокое о повседневном, внешнее и внутреннее, СССР, воспоминания

---

Эхо

Я вижу ее на базаре: продает то, что растет на даче. Не подхожу. Думаю: я как-то сегодня не очень хорошо выгляжу. Уже казалось бы сколько лет , а до сих пор думаю: какая-то я сегодня толстая, невыспавшаяся, и если человек мне нравится, могу не подойти: стесняюсь. Дома рассказываю маме, кого видела в городе.
-- Что ж ты не подошла, -- говорит она. -- Она бы тебя угостила.
Это правда. Маму всегда угощает. А я тоже стесняюсь в таких случаях. Как это человек даст мне что-то, что у него могли бы купить? Как мне себя вести? Социальные навыки граничат с аутизмом.

Я снова встречаю ее в городе на следующий день. Здороваюсь, и теперь уже она меня останавливает. Спрашивает про Францию: буду ли я там работать, буду ли забирать маму. мы говорим об этом, и я рада стоять рядом с ней.
Я больше всего хочу спросить -- как вы? -- ведь я знаю про ее проблемы с сердцем. Но знаю не от нее самой, к тому же выглядит она хорошо. Поэтому я касаюсь нейтральной тематики и спрашиваю про дачу и огород. Она отвечает, мы говорим о том что лето у нас было совсем холодное, что и загорать негде было (она обращает внимание на мои ноги в шортах: а ты специально прячешься?). Нет , я не прячусь, но в городе тем более было негде, и не было таких дней, чтоб вдоволь походить в открытой одежде.

Мы желаем друг другу всего хорошего и сердечно прощаемся. Когда-то я специально выходила в школу, стараясь подгадать так, чтоб там, где мой маршрут пересекался с ее маршрутом на работу, мы встретились.

Почему же я так ей и не говорю то, что является простой правдой: я бесконечно рада вас видеть?

@темы: внешнее и внутреннее

---

Бабушка

Я подписалась на вас, потому что думала, что вы будете писать о переезде, — это мне кто-то с diary написал. Может быть человек уже и отписался, не знаю. О переезде нельзя писать. Можно только переезжать. Пе-ре-ез-жать. Вы слышите четыре слога? Вы слышите это бесконечное таскание коробок и коробочек, перекладывание вещей куда-нибудь и хождение куда-нибудь? По-французски тоже четыре слога: dé-mé-na-ger. В этом слове должно быть много слогов. Кто-то же должен был самим словом выразить то, на что у людей нет времени.

Переезд съел мое время на все мои возможные посты, в том числе и на пост про бабушку. Бабушка умерла 14 мая. Я хотела написать, но надо было принимать зачеты, принимать экзамены, паковать вещи, звонить в международные перевозки, делать документы на визу, идти отдавать документы на визу, идти получать визу, идти… Я хотела написать, как я приезжала к бабушке, которая — так сложилось — жила в Вильнюсе. Например, как мы ходили на первомайскую демонстрацию. Я тогда еще ходила в школу, разумеется. И вот мы идем, и вокруг музыка, а мы просто пошли нарядный город посмотреть. И уже когда все официальные колонны прошли и пошли просто обычные люди, мы хотели перейти на другую сторону, но они все шли. Бабушка говорит: а мы с тобой сейчас станем в колонну. И мы стали частью этой массы людей, и можно было идти по проезжей части, машин не было. И музыка, и цветы, и люди махали с балконов, и этот сумасшедше-красивый Вильнюс. Он и сейчас красивый.

Бабушка преподавала немецкий язык. Его она выучила с гувернанткой, настоящей немкой. И брала книги на немецком в библиотеке, и читала на нем, чтоб не забыть, до тех пор, пока она могла читать. Когда я приезжала к ней, мы всегда ходили и в библиотеку, которая была близко, и в ту, куда надо было ехать через центр Вильнюса мимо здания с отражающими все вокруг окнами. Оно отражало и небо, и реку, и улицу, и наш троллейбус. Тогда такое редко строили, это было в новинку. Привозили книжки, читали. Часто она мне вслух. У нас очень много читали вслух.

Как-то в летние каникулы бабушка у нас гостила с моим двоюродным братом Сашей. И маме позвонили. Сказали, что на автостанции проблемы с машиной у какого-то гражданина Германии, а объясниться толком он не может. Мама же в ту пору была завучем школы, и они спрашивали, не найдет ли она им учителя немецкого языка, чтоб помог. Мама сказала, что в разгар лета учителя можно и не найти, но есть кому помочь. И отправила бабушку. Саша, который с ней пошел рассказывал, что вид у этого немца был совершенно потерянный, и он уже не ждал ничего хорошего. Ещё бы, в нашей-то глубинке!Но бабушка обратилась к нему и, услышав немецкую речь, он невероятно оживился. Наше с ней немецкое общение началось, когда я была на третьем курсе. Через полгода изучения, когда стало можно разговаривать на некоторые бытовые темы, я без предупреждения отправила ей в Вильнюс письмо на немецком языке. Она ответила в полном восторге. Так мы долго переписывались.

Она и по-польски говорила свободно, училась когда западная Белоруссия была частью Польши.

Уже на пенсии бабушка устроилась работать на Литовскую киностудию вахтером. Показывала мне съемочные павильоны, декорации для съемок квартир. Я любила к ней туда приходить во время дневных ее дежурств.

У нее был прекрасный вкус. На себя, правда, вечно не было денег. И не было у нее такой любви к себе. Но все ее вещи были сшиты (тогда чаще — сшиты) хорошо и были элегантны. Ей всегда было интересно, во что одеты мы с мамой. Она спрашивала, в чем мы ходили туда или туда. Когда уже видела только силуэты, все расспрашивала: какого цвета, крой фасон, и т.д. и очень тщательно изучала руками каждую вещь. На работу в школу в свое время ходила в костюме, считала, что даже в платье — не то, не для работы это. Ей не нравилось, что я джинсы могла носить на работу. Если маму куда-то приглашали провести литературное мероприятие, бабушка, когда звонила нам, спрашивала: а в чем мама туда ходила?

Последний раз я видела ее живой 9-го мая. В Вильнюсе день Победы не празднуется и не ощущался вообще. Бабушке уже трудно было ориентироваться в том, кто с ней рядом. Она не сразу осознала мамин приезд, только на следующий день поняла. Девятого ей было как-то лучше, и она сообразила, что с ней не только мама. Когда поняла, что я тоже там, она сказала:

— А, Катя приехала…А в чем она?

И я, как обычно последнее время, описала ей свою одежду.

Первого ноября она еще пробовала говорить со мной по-немецки. Осложнялось это только тем, что слышала она уже плохо, и бегло говорить ни на каком языке не получалось, надо было громко и четко произносить каждое слово. Но сам словарный запас был у нее прекрасный, она много помнила. Телефоны всех своих приятельниц знала наизусть.

Была у нее привычка восклицать очень в сердцах, как будто невесть что произошло:

— Ах моя доля лихая!

Причиной же обычно было что-то убежавшее на плиту, чаще кофе или молоко.

Кофе бабушка очень любила. Всех приучила к нему. И любила то, что люблю я: пить его в кафе, идти куда-нибудь специально его пить. Это ведь правда совсем не то, что дома. У нас было несколько кафе, куда мы ходили в мои приезды. В мои еще те, давние приезды.

Чем закончить, я не знаю. Как у Гюнтера Грасса: «Кто напишет мне хороший финал?» Финал и так есть.

@темы: бабушка, высокое о повседневном, внешнее и внутреннее, переезд

---

Начало осознания эмиграции

На днях ходили с подругой слушать хор Московского Сретенского монастыря. Думали: пойти на хор или просто погулять? Билеты мы не купили заранее, решение встретиться в этот день было спонтанным. Поэтому билеты остались только дорогие. Она и говорит: давай в другой раз, они часто приезжают. А потом говорит: ой, а ты ж уже и не приедешь! И мы пошли.

Духовной музыки было немного, я бы больше послушала. Потом они полностью перешли на русские и советские песни.

Я думала: вот они поют и поют на русском языке. А там у меня не будет русского языка. То есть да, будет в интернете, будет в телефонном разговоре, и почитать на нем что-нибудь можно. Но вокруг тебя его нет.

Зал тоже подпевал: неожиданно хорошо. Всякий раз, когда к этому приглашали, освещение частично убирали со сцены, и прожектор переходил на зрителей. Снова подумала: а пойди я куда-нибудь там — и нет включенности. Ты — отдельно от всех. Хотя искусство скорее объединяет, нежели разобщает. И все же. Но теперь пишу об этом и думаю: вот эта вся оторванность и невключенность — да была бы это самая большая беда! Правда. Я все равно не люблю мыслями и впечатлениями делиться в разговорах почти ни с кем. У меня нет потребности в человеке, которому можно рассказать все. Поэтому для меня такое будет — в самый раз.

У нас все тут раскопано из-за стройки. Но теперь все это начало приобретать созидательный характер. Вот посадили деревья. Я шла мимо и подумала: я не увижу, как они вырастут. Ну хотя бы подрастут, полностью становиться взрослыми они и сто лет могут. Мама моя в таких случаях говорит: увидишь что-нибудь другое. И да, правда ведь.

Перечитываю Каверина «Перед зеркалом». У нас эта книга стояла в бордовой обложке и называлась «Летящий почерк». Соскучилась по такому легкому и хорошему слогу.

@темы: внешнее и внутреннее, впечатления, "Летящий почерк", Вениамин Каверин «Перед зеркалом»

---

Дорогие мои! Летом я планирую большой переезд и хочу уменьшить количество вещей. В связи с этим вопрос: хотите, я вышлю вам открытку без праздника и повода? Настоящую? Как-то нелогично их перевозить в другую страну.
Отмечайтесь, пожалуйста. Адреса можно сюда под кат или в у-мыл.

@темы: рутина

---

Хотела написать один пост, в результате стала читать про освоение языка, ошибки, граммар-наци и т.п. Решила пост не писать. Зато скачала Кронгауза в телефон. «Самоучитель олбанского» у меня бумажный дома есть, а «Русский язык на грани нервного срыва» я не читала и теперь могу почитывать в метро.

Еще, поскольку в том, что я читала, то и дело упоминался Розенталь, мне захотелось узнать больше о нем: не то, что он писал, а то, каким он был. Нечто подобное тому, что Наталья Ильина написала о Реформатском. Тут, правда, информация оказалась крайне скудной.

Но неважно. Не в этом дело. Я читала про слова и их правописание. Гуляю вчера в городе, поднимаюсь по лестнице в парке. Навстречу идет семья с двумя детьми, и мужчина говорит мне:

— Девушка, скажите мне какое-нибудь слово. Мне двадцать слов набрать для сказки надо.

В такие минуты и рад бы сказать что-то покруче, необычное слово, но фантазия отказывает. Я выдала банальнейшее:

— Небо.

— «Небо» уже было. Давайте еще.

— Ступеньки.

Он кивнул, они пошли дальше и я — тоже, проклиная собственную неоригинальность.

Но надо же как внутреннее проецируется вовне. Читаешь про язык — и кто-то просит сказать слово. А когда я делала ремонт, то сяду где-нибудь выпить кофе — и обязательно подслушаю разговор о выборе красок или обоев.

@темы: внешнее и внутреннее

---

Наблюдение в парижском метро из серии они и мы

Двери закрываются! -- и я всегда старалась осторожно входить в эти двери. Заранее. Они схлопываются слишком сильно, слишком жестко. Поэтому я не люблю попытки заходить в вагон метро в самый последний момент. У меня в уме всегда есть картинка: осталась чья-то высунутая рука или нога, а поезд поехал.

Перед тем, как ехать в Париж первый раз, я читала про метро: как там все устроено. Выяснила, что там не все двери открываются автоматически. Иногда есть кнопка, которую нужно нажать. А если я нажму слишком поздно? Рано? Не вовремя? К этим мыслям я периодически возвращалась, и они портили путешествие, пока, наконец, я не спустилась в метро на станции Тюильри.

Во-первых, на самых главных линиях не было кнопок, там даже появились поезда без машинистов, во-вторых, я скоро с этим всем разобралась. Но в-третьих -- у людей не было этого страха зажимающих тебя дверей. Они заходили в поезд расслабленно. Спокойно. В ситуации, когда хочешь успеть в вот-вот отправляющийся поезд, наши (ну, скажем, в постсоветских крупных городах) бегут как-то судорожно и стараются стать компактнее. В Париже не было такого стремления ускорить шаг и перейти на бег. Шли себе, как шли. И заходили в поезд. Без опасения, что они получат этими дверями. Как-то поезд уже закрыл все двери, и видно было, что сейчас отъедет, а молодой человек подошел, нажал себе кнопку, открыл дверь и вошел. Я бы так не сделала.

Может, так кажется. Может оттого, что был август -- время малого количества людей там и не таких острых часов пик. Потом, и там всякое бывает: при мне как-то дама отвоевывала кусок своей сумки, оставшийся снаружи, а дверь была из бескнопочных, сам не откроешь.

Но в целом они не ждут плохого. Не в такой степени как мы. Не ждут, что их обманет государство или организация. Мы все время ждем подвоха. Люди купили квартиры , а двадцать лет спустя выяснилось, что этот дом переделан из общежития и статус общежития, оказывается, не терял, так что все теперь коту под хвост, и никто тебя не защитит. Стоимость оговаривалась одна, а потом она оказалась сильно другая. Проложили тротуар в направлении магазина, куча людей там стала ходить, но там еще есть небольшая развязка для машин и нет перехода. Жди, лови момент, когда никто не едет. Помоги себе сам. Поэтому, когда я слышу "Осторожно, двери закрываются!", я слышу другое: "Кто не успел, тот опоздал!", "Если кто не спрятался -- я не виноват!" и "Спасение утопающих -- дело рук самих утопающих." От этого привыкаешь опасаться на генетическом уровне и перестаешь это замечать, пока не попадаешь в другую среду.

@темы: France, внешнее и внутреннее, впечатления, Paris, Париж, Франция