Выбегаю утром и понимаю, что сегодня можно и нужно с коротким рукавом. Что бархатный спортивный костюм пора отправить в стиральную машину а затем сложить в шкаф, а вместо него достать белые брюки с бирюзовой майкой, как более летний вариант. Неплохо бы завести шорты. Я приучилась бегать в новых кроссовках и сначала почти радуюсь мысли, что стоптанные Hush Puppies, не отстирывающиеся и много чем пропитанные, можно отправлять в мусорку. Но вскоре меня настигают соображения а если в лес?, а если в поход?, а если новые жалко?, а если новыми натру ноги, а старые ведь такие, что и не замечала, что во что-то обута....В результате думаю, что, может, в мусорку — рано.
Сегодня мне навстречу попадаются девушки, у которых первый урок — физкультура, ближайшие школы тоже используют эту территорию для проведения занятий на улице. В очередной раз думаю, как они все прекрасны.Они — в том возрасте, когда можно лечь в два, встать в шесть, и это не будет отражаться на лице. И еще думаю, что если я и жалею о чем-то в том времени, когда я тоже была в этом возрасте, то, вероятно, лучшее, что я могу сделать для самой себя в первую очередь, это начать с начала то, что можно начать, а в остальном — делать то, что должна, и спокойно продолжать свое сегодня.
Раньше, начиная бегать пару лет назад, я так стеснялась, что делала это осенью и зимой с 6 до 7 утра, потому что темно, чтобы меня никто не видел. Мне казалось, они все думают: «...толком бежать не умеет, с пятки на носок надо, похудеть, небось, хочет...». И я никогда не смотрела на тех, кто попалался навстречу. Сейчас мне все равно, видят ли меня, скорее нравится. Я не смотрю на всех, но больше не боюсь и иногда встречаюсь глазами ненадолго. Мне кажется, что их мысль: «Вот и мне пора бы так...».
Сегодня мне навстречу попадаются девушки, у которых первый урок — физкультура, ближайшие школы тоже используют эту территорию для проведения занятий на улице. В очередной раз думаю, как они все прекрасны.Они — в том возрасте, когда можно лечь в два, встать в шесть, и это не будет отражаться на лице. И еще думаю, что если я и жалею о чем-то в том времени, когда я тоже была в этом возрасте, то, вероятно, лучшее, что я могу сделать для самой себя в первую очередь, это начать с начала то, что можно начать, а в остальном — делать то, что должна, и спокойно продолжать свое сегодня.
Раньше, начиная бегать пару лет назад, я так стеснялась, что делала это осенью и зимой с 6 до 7 утра, потому что темно, чтобы меня никто не видел. Мне казалось, они все думают: «...толком бежать не умеет, с пятки на носок надо, похудеть, небось, хочет...». И я никогда не смотрела на тех, кто попалался навстречу. Сейчас мне все равно, видят ли меня, скорее нравится. Я не смотрю на всех, но больше не боюсь и иногда встречаюсь глазами ненадолго. Мне кажется, что их мысль: «Вот и мне пора бы так...».
